Ночь в Самарканде

Самарканд. Январь. Вечер в старом доме. За окнами — тихий снег, редкий для здешних мест. Василий Григорьевич сидит в кресле, рядом — книги, письма, черновики. Он словно разговаривает уже не с собеседником, а с теми, кто откроет его страницы десятилетия спустя. — Дорогие мои читатели… Я прожил долгую жизнь. Я видел революцию, войны, смерть близких, нищету и радости. Но главным в моей судьбе стало перо — оно было моим мечом, моей конницей, моей верой. Я рассказал вам историю нашествия монголов. Но это не только рассказ о ханах и завоевателях. Это история о людях. О тех, кто сжигал и разрушал, и о тех, кто терпел и выстоял. Когда я писал о Чингисхане, я видел, как рождается великая буря, как пустынные степи собирают силу, что рушит империи. Когда писал о Батыи, я слышал, как грохочут копыта на венгерских равнинах, и думал о том, как легко человеку подчиниться страху. А когда писал о «Последнем море», я знал: и эта буря иссякнет, как иссякли все прежде. Я хочу, чтобы вы запомнили не только имена великих воинов, но и голоса простых людей. Купца, что погиб на караванной дороге. Женщины, что спасала детей в сгоревшем городе. Старого поэта, что читал стихи о милосердии, когда вокруг гремели мечи. В них — подлинная история. Многие спрашивали меня: зачем всё это? Зачем снова и снова возвращаться к войне? Я отвечал: чтобы помнить. Чтобы знать цену мира. Чтобы каждое новое поколение, открывая мою книгу, понимало — завоевания кончаются, но жизнь народа продолжается. И если в моих строках вы услышите голос времени, если хоть одна страница заставит вас задуматься о судьбе мира, значит, я жил и писал не зря. Склоняю голову перед вами, мои будущие читатели. Храните память. Берегите слово. И любите жизнь, ибо в ней — всё самое великое. — Ваш Василий Ян.