Благоприятные приметы для охоты на какомицли

Игорь Голубенцев — теоретик, не пренебрегающий практикой. Отличный рисовальщик, за меткой графикой которого ощущается акварельная лёгкость пространства, и утончённый писатель, чья проза на просвет оказывается поэзией. Родился в 1968 году в Ленинграде, окончил медицинский институт по специальности врач-инфекционист. Несколько лет назад, оставив в покое своих пациентов, он полностью отдался изобразительному искусству, а ещё чуть позже изменил ему с литературой. С тех пор живёт и творит на два фронта. Это он придумал логотип группы «Зимовье Зверей» и проиллюстрировал её альбом «Число Человека», это он оформил книгу «Пушкин мой» и принял участие во многих художественных выставках, это он вместе с Иваном Квасовым был ведущим «Могучей Кучки-99»… Но главная заслуга Игоря Голубенцева в том, что он придумал новый жанр литературы, причём, сделал это совершенно естественным путём, без всякого корыстного умысла. Идея книги «Благоприятные приметы для охоты на какомицли» первоначально была, на мой взгляд, лишь поводом примирить обе голубенцевские страсти — слово и линию, — но в процессе работы переросла себя, над собой же посмеявшись. Творение как бы передразнило своего создателя и, благодаря этому, стало явлением. Нормальный автор сначала придумывает текст, потом уже делает к нему иллюстрации. Голубенцев же придумывал надписи к уже заготовленным впрок картинкам, очень приблизительно подгоняя смысл к замыслу. Рисунков оказалось меньше, чем подписей, а новые дорисовывать было, видимо, лень. В итоге получилась книжица, которая только на первый взгляд кажется симпатичной и талантливой. На второй взгляд становится ясно, что перед нами — произведение искусства. И только тот, кто отважится заглянуть туда в третий раз, может познать истинную ценность этого шедевра. Но даже не сама книга, а её последствия — последователи, подражатели, эпигоны — заявили о появлении именно нового жанра — жанра «какомицли». Сила и прелесть маленьких «какомицли» в том, что их нельзя назвать афоризмами, максимами, записными книжками или ещё чем-то подобным, — они слишком самобытны, о них можно писать литературоведческие работы и защищать ими диссертации.